Лично я хожу на службу только потому, что она меня облагораживает.
Если бы не было статистики, мы бы даже не подозревали о том, как хорошо мы работаем.
А это Шура — симпатичная, но, к сожалению, активная. Когда-то её выдвинули на общественную работу и с тех пор никак не могут задвинуть обратно.
Она в принципе не знает, что на свете бывают дети. Она уверена, что они появляются на свет взрослыми, согласно штатному расписанию, с должностью и окладом.
— Она немолодая, некрасивая, одинокая женщина…
— Она не женщина, она директор.
Дороже вас... у меня вот уже несколько дней никого нет.
У меня есть смягчающее обстоятельство. Я люблю вас. Люблю.
Без статистики вообще не жизнь... а каторга какая-то...
Мы называем её «наша мымра». Конечно, за глаза.
— Каждая новая метла расставляет везде своих людей.
— Надеюсь, ты мой человек?
— Конечно! Правда, до этой минуты я был ничей.
— Я когда её вижу, у меня прямо ноги подкашиваются.
— А ты не стой, ты сядь!
— Очень хочется произвести на вас приятное впечатление.
— Вам это удалось… уже.
— Усилить хочется.
— Почему вы всё время виляете? Что вы за человек? Я не могу вас раскусить!
— Не надо меня кусать! Зачем раскусывать?
— Не бейте меня по голове, это моё больное место!
— Это ваше пустое место!
— Почему вы всё время виляете? Что вы за человек? Я не могу вас раскусить!
— Не надо меня кусать! Зачем раскусывать?
— Вы утверждали, что я чёрствая!
— Почему? Мягкая!
— Бесчеловечная!
— Человечная!
— Бессердечная!
— Сердечная!
— Сухая!
— Мокрая!
Ну, какие у тебя планы на вечер? Какая компания? А мужчины там будут? Ну ты давай, знакомь меня. Я теперь женщина одинокая...
— Что же, выходит, что все меня считают таким уж чудовищем?
— Не надо преувеличивать. Не все... не таким уж чудовищем...
Именно обувь делает женщину женщиной.
— А мне ведь только тридцать шесть.
— Как тридцать шесть?
— Да-да. Я моложе вас, Анатолий Ефремович. А на сколько я выгляжу?
— На тридцать... пять.
— Грудь вперёд!
— Грудь? Вы мне льстите, Вера.
— Вам все льстят!
— В женщине должна быть загадка! Головка чуть-чуть приподнята, глаза немножко опущены, здесь всё свободно, плечи откинуты назад. Походка свободная от бедра. Раскованная свободная пластика пантеры перед прыжком. Мужчины такую женщину не пропускают!
Людмила Прокофьевна, где вы набрались этой пошлости? Вы же виляете бёдрами, как непристойная женщина!
— По 50 копеек, Новосельцев. Сдавайте деньги. На венок и на оркестр.
— Ну да, если сегодня ещё кто-нибудь умрёт или родится, я останусь без обеда.
Вообще, пусть мужчины думают, что у вас всё в порядке.
— Где у вас тут дверь…?
— Где надо, там и дверь!
«Женщины, когда им под сорок, часто делают глупости». Ну, ей, конечно, видней!
Пенсия на горизонте — и она туда же! Просто сексуальная революция!
— Красное. Или белое?
— Или белое. Но можно красное.
Не перебивайте, пожалуйста! Я и сам собьюсь.
— Плохо учились в школе? Я так и знала, что вы — бывший двоечник!
— Оставим в покое моё тёмное прошлое.
